sirmal | Новый рассказ Пулеметчика Ганса

Ясный солнечный день клонился к закату. Потихоньку умолкали дневные птахи, передавая смену своим ночным родственникам. Лишь какой-то неугомонный дятел продолжал выбивать монотонную дробь. И детские голоса, звенящие от возбуждения.
- Расскажи нам историю!
- Да, историю! Историю!
- Ведь ты обещал.

Но я - плохой рассказчик. Я не умею складывать слова так, чтобы они собирались в единое целое. Нет у меня призвания к, как выражается Хилли, «сплетению нитей фраз в полотно повествования».
Вот у Хилли – получается. Как начнет рассказывать историю, которой ты же с ним час назад поделился, так и сидишь с открытым ртом, жадно ловя каждое слово. Вроде все знакомое: все персонажи, события, действия – а что-то новое, неуловимое появляется в рассказе. Словно клей, с помощью которого мастер собирает из осколков разбитый сосуд. И в данном случае я – собиратель черепков, Хилли – мастер, а клей – то невидимое, что делает кувшин целым. Поэтому в веселых компаниях Шварцхильд часто становился центром всеобщего внимания. А его умение беззлобно подшучивать над другими и, что немаловажно, над самим собой делало его всеобщим любимцем.
Но это раньше было, до того, как Хилли потерял многих друзей и три пальца на правой руке.

- Нет, лучше не историю, а правдивый рассказ про свою службу.
- И то верно! Сказки надоели!
- Про сражения давай! Про то, как врагов гоняли!
- Да, про походы и победы!
- Про погони!
- Про настоящую дружбу!
- И, пожалуйста.., - тихий нежный голос принадлежал самому маленькому из сорванцов. Я приоткрыл глаза и мгновенно выцепил взглядом совсем юную девчонку.
- Да?
- И чтобы было про любовь... Ты же обещал?
Я закрыл глаза.

О чем же вам рассказать, мои юные слушатели?
Ведь я – не Хилли. Он бы любую историю, самую банальную, или даже неприглядную сумел бы раскрасить весельем и шутками. Мол, прибежали, быстренько врагов разбили, а потом командир мимо лошади своей сел. И еще покажет, как именно сел. Причем совсем неважно как было на самом деле, даже была ли лошадь и командир.
И дети довольны веселой историей; и описывать, как именно разогнали врагов, с какой тактикой и какими потерями не нужно. Вот я так не умею. Только отчеты в письменной форме составлять.
И не рад уже своему обещанию. Рассказов про службу могу много рассказать, вот только веселых среди них мало. Все больше либо рутина, либо скука. Либо сразу и то и то. А если дело доходит до боевых столкновений, так все больше грустные рассказы попадаются. Так о чем мне рассказать?
О том, как в походах приходится спать через день?
Или о сражениях, когда от скользкой крови уже невозможно удержать в руках рукоять клинка?
О победах, когда плачешь над телами мертвых друзей?
О любви... Я даже криво усмехнулся. На эту тему много не расскажешь. Во всяком случае, я не могу рассказать. Не по адресу просьба.
Тогда о чем?
О первом убитом враге?
Человеке?
Друге?
Друге...
Что ж, эта история подходила под все запросы. Другой все равно нет. Нет, я не Хилли, но постараюсь рассказать ее хорошо. Всю целиком.
Несколько раз я откашливался, прочищая горло. А потом, не открывая глаз, приступил к «сплетению волокна»:
- Я не помню точно, кто первый из нас назвал его Ублюдком...

Я говорил тихо, не повышая голоса и не выделяя значимые, эмоциональные моменты. Говорил сухими, местами даже казенными словами, словно докладывал о выполненном задании. Дети слушали молча. Вокруг вдруг стало очень тихо, даже дятел закончил свою работу и улетел восвояси. Ничто не мешало мне, и я продолжал говорить, лишь пару раз останавливаясь, чтобы откашляться.
И тишина, которая наступила после моих последних слов, показалась мне просто оглушительной. Я открыл глаза.

Солнце на половину спряталось за горизонт, сменив цвет на ярко-красный. Завтра будет хороший, ясный день. А пока я смотрел на свои руки и вместо закатной краски видел на них кровь Ременкара.
Я поднял взгляд на детей и увидел, как торопливо они отворачиваются от меня. Во время рассказа я всей своей кожей ощущал их внимание, а теперь они старались отодвинуться как можно дальше. Не демонстративно, нет. Тихонько, незаметно (по их мнению), чтобы не обидеть меня.
- Ну, мы пойдем...
- Конечно, идите.
- Уже поздно...
- Конечно-конечно.
- Пора нам... Да, определенно пора...
- До встречи.
Поляна быстро опустела. Но краем глаза я поймал легкое движение, резко обернулся и... Встретился взглядом с маленькой девочкой. И она ответила мне взглядом на взгляд. И алые в лучах заката слезы блестели в уголках ее глаз.
- Спасибо... Спасибо тебе..., - она подошла и робко взяла меня за руку, - Это хорошая, правдивая история...
Я улыбнулся. И через мгновение уже яростно вытирал соринку, вдруг залетевшую мне в левый глаз.

13 июня 2006 г.

Новый рассказ Пулеметчика Ганса

Интересно

Re: Интересно